Обитель чародеев - Страница 74

Так, отталкиваясь шестами, они следовали по извилистому лабиринту каналов, пронизывающих устье реки Олдура, двигаясь на северо-восток. Через неделю они пересекли условную границу и оставили Олгарию позади.

Однажды они сели на мель; пришлось вылезать из лодки и, увязая по колено в тине, вытаскивать её. Когда лодка снова оказалась на плаву, Силк, мрачнее тучи, уселся на кромке борта, рассматривая свои сапоги, покрытые толстым слоем грязи. Когда он заговорил, в его голосе звучало неподдельное отвращение:

— Великолепно! Как чудесно снова очутиться дома, в родной, старой и грязной Драснии!

Глава 18

Несмотря на раскинувшуюся вокруг сплошную трясину, Гарион заметил, что здесь, в Драснии, болота отличаются от тех, которые остались южнее. Протоки стали более узкими и извилистыми. После двух дней лавирования по ним у Гариона сложилось впечатление, что они заблудились, и он спросил у Силка:

— Ты знаешь, куда мы плывем?

— Не имею ни малейшего представления, — чистосердечно ответил тот.

— Ты же утверждал, что везде знаешь дорогу, — с упреком бросил ему Гарион.

— В этих болотах невозможно разобраться, Гарион, — просто ответил Силк. — Все, что от тебя требуется, — идти против течения и надеяться на лучшее.

— Должен быть где-то верный путь, — возразил Гарион. — Почему бы не расставить какие-либо знаки?

— Нет смысла. Смотри. — Коротышка ткнул своим шестом в твердый на вид бугор, выступающий из воды. Кусок земли медленно отплыл в сторону. Гарион с изумлением уставился на него.

— Это плавучий остров, — объяснил Белгарат, вытирая пот со лба. — Семена падают на него, растет трава, а ветер и течение гонят его куда вздумается. Вот почему тут нет и не может быть проторенного пути.

— Дело не только в ветре и протоках, — мрачно изрек Силк и, глядя на опускающееся солнце, добавил:

— На ночь надо где-то приткнуться.

— А что, если тут? — спросил Белгарат, указывая на возвышавшийся островок, покрытый густым кустарником и листьями.

Когда они подплыли к островку, Силк несколько раз пнул землю ногой.

— Надежен, — заявил он, вылез из лодки и начал карабкаться наверх, не забывая при этом притоптывать. Под ногами действительно была земля. — Здесь сухо, — доложил он, — и на другой стороне есть плавник. Ради разнообразия можно поспать на твердой земле и даже приготовить горячий ужин.

После того как вытащили на берег лодку, Силк предпринял самые строгие меры предосторожности, чтобы её не смыло водой.

— Так ли уж это необходимо? — спросил Гарион.

— Лодка, конечно, паршивая, — ответил Силк, — но она у нас единственная. Не будем искушать судьбу.

Они разожгли костер и поставили палатку. Солнце медленно садилось за грядой облаков, окрашивая болото в ярко-красные тона. Силк достал сковородку и принялся готовить еду.

— Она слишком раскалена, — критически заметил Гарион, видя, что Силк собирается положить нарезанные куски грудинки на шипящую чугунную сковородку.

— Ты хочешь сам заняться стряпней?

— Я просто предупреждаю. Извини.

— У меня же нет такого опыта, как у тебя, Гарион, — съязвил Силк. — Я ведь не рос на кухне тети Пол. Как умею, так и готовлю.

— Что ты лезешь в бутылку? Я просто сказал, что сковородка слишком горяча.

— Как-нибудь обойдусь без твоих советов.

— Как знаешь… но грудинка может подгореть.

Силк бросил на него злой взгляд и начал кидать куски мяса на сковородку, которые, шипя, стали обгорать по краям.

— Ну вот, я предупреждал.

— Белгарат, — пожаловался Силк, — убери его отсюда.

— Отойди, Гарион, — сказал старик. — Он испортит ужин без посторонней помощи.

— Спасибо! — саркастически сказал Силк.

Ужин, однако, оказался отнюдь не плохим. Перекусив, они сели и принялись молча наблюдать за горящим костром и пурпурным вечерним солнцем, опускающимся за горизонт. Лягушки возобновили свое кваканье в тростнике, и птицы, пристроившиеся на тонких ветках рогоза, лениво щебетали и чирикали. Коричневатая вода тихо плескалась у их ног; время от времени её поверхность разрывали пузыри болотного газа, стремившиеся вырваться наружу. Силк тяжело вздохнул и сказал:

— Ненавижу это место. Ненавижу его всей душой.

В ту ночь Гариону приснился кошмар. Это был уже не первый страшный сон с тех пор, как они покинули Райве, и теперь, внезапно сев, весь дрожа и обливаясь холодным потом, он лишний раз убедился, что страшное видение, которое мучило его с детства, не даст уснуть. В отличие от обычного тревожного сна оно не сопровождалось погонями и угрозами. Перед ним всегда представало одно и то же ужасно безобразное лицо. Никогда не видя обладателя этого лица, он точно знал, кому оно принадлежит, и теперь особенно отчетливо осознал, почему этот образ преследует его.

На следующее утро небо затянули тучи, предвещавшие дождь. Выйдя из палатки и заметив, что Белгарат раздувает костер, а Силк копается в тюках с намерением найти что-нибудь на завтрак, Гарион обвел взглядом окружающую местность. Стая гусей, образовав не правильный клин, громко хлопая крыльями и приглушенно крича, пролетела невдалеке. Рыба выскочила из воды совсем рядом, и Гарион наблюдал, как поднятая ею волна медленно и плавно уходит к берегу, видневшемуся вдали. Он долго смотрел на этот берег, пока не сообразил, что вчера его не было. Беспокойно, даже тревожно, он принялся озираться.

— Дедушка! — воскликнул Гарион. — Смотри!

— Что?

— Все изменилось. Исчезли протоки. Мы посередине большого пруда, из которого нет выхода.